Военные воспоминания

Военные воспоминания выпускника Бизинской школы Павла Козлова – радиотелеграфиста, ветерана Великой Отечественной войны.

Новосибирск. Москва. Сталинград.

В аэропорту в эти военные годы так же летали самолеты, такие как: многоместный МП-1 – летающая лодка, Ша-2 – самолет-амфибия на два пассажира, У-2 (позже его переименовали в По-2) сухопутный двухместный самолет. Радиосвязью оснащены были только МП-1, в экипаже таких самолетов были бортрадисты. В глубине души копошилось чахленькая мысль: смогу ли я стать бортрадистом на МП-1?

Моя мечта далеко от реализации вдруг обрела крылья. В ноябре 1942 года меня и Бабина Николая командировали на учебу в летний центр в городе Новосибирск на курсы бортрадистов двухмоторного самолета Ли-2 для дальнейшего прохождения службы в АДД – авиации дальнего действия, — на войну. В командировку ехали с большим желанием.

Без прохождения каких- либо комиссий Тюменский отдельный авиаотряд  дал нам командировочные, аттестаты вещевые, спецодежду летнюю меховую, билеты на поезд Новосибирск. Мы разместились в общежитии и начались занятия трех месяцев обучения. В ночном полете я спасовал перед трудностью – моим недугом, слабым зрением. По результатам медкомиссии я был отстранен от полетов полностью. Пришло решение, обязывающее меня прибыть в Москву в МЦА ГУ ГВФ для получения нового назначения. Проезжал через Сталинград, вернее через его руины , через то, что осталось после многомесячных уличных боев, бомбежек и артобстрелов. Земля в Сталинграде в отличие от его окрестностей не была укрыта снегом, вокруг чернела воронками земля, громоздились обгорелые развалины.

В Новосибирске моя судьба была решена. Подавив сомнения я остался здесь, и приступил к работе радиста санитарной авиаэскадрильи. Загруженность рации небольшая, суть работы – быть постоянно на приеме головной радиостанции, ее позывной УЛЗ. Наш позывной РЦМЕ. Для передачи приходило в сутки не более 5-8 радиограмм. Затруднений по работе я не ощущал. Такая работа мне известна по Тобольскому аэропорту, по летному центру, в полетах. Эта работа системы радиосвязи все Гражданской авиации. На работе  чувствовал себя в своей тарелке, и о лучшем мне не мечталось. «Рожденный ползать, летать не может»…

Пятая сан эскадрилья выполняла боевые задачи фронта. Пилоты в звании сержантов за один день спасали от смерти до пятидесяти бойцов и командиров, находящихся в очень тяжелом состоянии.

 Запасной полк. Марш. 302-я Стрелковая.

В начале июня по решению командования меня в числе семерых стрелков охранения самолетов передали Семикаракорскому райвоенкомату для определения в запасной полк, размещенный в районе города Шахты Ростовской области.

В запасном полку готовилось пополнение для стрелковой дивизии, как говорили бывалые солдаты – готовилось «пушечное мясо». Одну неделю люди разного возраста, национальностей, формы одежды , занимались учебой по строевой подготовке, стрельбе из винтовки, разгрузкой вагонов с мукой. Меня, рядового с погонами авиации назначили командиром отделения.

Нас , человек пятьдесят отвели на передовую. Начались занятия радистов: прием на слух, передача на ключе. Дивизия получила пополнение людьми, танками, орудиями артиллерийскими, стрелковым вооружением, боеприпасами. Радисты держат беспрерывную связь с подразделениями. На передовой потрескивают редкие перестрелки, идет разведка боем, ведется подготовка к наступлению. Через три дня наши танки пошли в наступление, артиллеристы устроили заранее им зеленую улицу.  Если смотреть в сторону падения снарядов РС, виден огонь при их взрывах, черный дым заволакивает обстреливаемые позиции врага.

Дело продвигается, гонят наши чужие войска, остается после них пораженная чумой ходячей украинская земля с потерей станиц, хуторов, городов, превращенных в пепелища , тому доказательство – стоят печи с трубами на месте беленьких приземистых хат, корчатся от повреждений, нанесенные войной, фруктовые сады, садики, отдельные плодовики вдоль проселка.

Во время наступления нашей дивизии немцы в окопах оставляют для прикрытия своего отхода пулеметчиков-смертников, огромного роста солдат, которые беспрерывно дают огоньку нам прикурить, строчат из пулеметов на треноге в круглом окопе. Пулеметы снабжены сменными стволами.

Пули трассами светясь рассыпаются над головами ползущих вперед, задача взять рубеж трудноисполнима. И лишь смельчаки подползают к окопу врага, забрасывают гранатами. Огонь пулемета захлебнулся, немец убит. С криком «Ура!» пехота поднимается в рост, бежит вперед до следующей полосы обороны.

Шли дни, недели, даже месяцы моего пребывания в 823-м стрелковом полку. Эти дни проходили под грохот канонады, под бомбежками. Много погибало наших солдат всех родов войск. 302-я стрелковая дивизия на подступах с Запорожью. Идут труднейшие бои, часты бомбежки тылов, не раз тряслась и гудела земля под штабом и НП 823-го полка. Побило осколками мою шинель, лежавшую вне окопа, пострадала одежка солдатская универсальная, как для носки пригодная , так и для сновидений.

…Видел я не мало убитых на войне лошадей, их не погребают, они разбухшие лежат, гниют в земле, или в ручье с водой в темной балке. Этих трудяг отняла война у хлеборобов, брала самых лучших, не считаясь с тем, кто потянет в колхозе плуг, борону, телегу. Погибают добрые кони на войне — тяжело смотреть на их вздутые трупы.

Ранение.

После многих дней переменного успеха нашего 823 стрелкового полка в конце дня слышалась артиллерийская, пулеметная и прочая стрельба, но из-за лесопосадки трудно было представить обстановку. Расчет нашей радиостанции отходил последним, и тут меня сбил с ног резкий удар по колену, как будто камнем ударило. Пробую подняться, опираясь на автомат, но безуспешно. Оглянулся – Сотникова рядом со мной уже не было. Понял я, что ранен в ногу. Отдышался и начал устраивать себе оборонительную позицию.

Подполз к находившейся неподалеку от меня ячейке – неглубокому окопчику, опустил в него ноги. На бруствер воткнул лопатку без черенка, опробовал автомат на выстрелы, достал из вещевого мешка запасной диск и решил, что к обороне готов. Жду нападения немцев. Стрельба за лесопосадкой постепенно стихла. Орудия стали бить реже и вскоре совсем все стихло. Наступает бесконечно долгое, как мне показалось, ожидание.

В моем теле разгорается пожар. Осмотрев левую ногу. На брюках слева и справа в районе колена две маленьких дырки. Брюки в крови, движение ноги болезненное. Меня одолевает слабость пьяного человека. Мне сделалось тревожно, начинаю звать Сотникова на помощь.

До Сотникова не докричался, но меня заметил пробегавший мимо незнакомый солдат. Узнав что я ранен, потребовал перевязочный пакет. Я достал пакет и передал его солдату. Солдат, хотя молод годами, однако имеет опыт по перевязыванию ран. Он ножом отрезал штанину моих брюк выше колена, опустил чулком обрезок вниз. Обнажилось колено с малой кровью, двумя ранками от пролетевшей навылет пули. После перевязки мой благодетель убежал дальше своим путем, а я остался беспомощным подстреленным утенком ждать новой беды неизвестно откуда ко мне идущей. Прошло много минут, которые показались мне часами. В голове тревожно и муторно. Лежу один в забытьи рядом с окопом, держу автомат наизготовку, впадаю в забытье.

Вдруг слышу: окликает меня Сотников Николай, нашедший наконец меня. Посочувствовал, забрал у меня вторую упаковку нашей рации. Николай отыскал санитаров с носилками. Санитары перенесли меня к месту погрузки раненых на автомашину «Студебеккер», оставили на земле, переложив из носилок на траву. Рядом со мной много солдат лежат в ожидании эвакуации в тыл. Бинты покрыты кровью, лица тревожные, движения болезненны…

Настал день эвакуации в тыл. Повозки свозят раненных на железнодорожный разъезд, перегружают в товарные вагоны на приготовленный брезент. Заполняется пол вагона лежебоками до предела. У двери куча немецких касок для отправления человеческой нужды. Состав наш санитарный с девятьюстами раненых и медперсоналом остановился на одной станции, название которой я не знаю. Только заихли грохочущие звуки поезда , над станцией пролетел один самолет, сбросил несколько бомб.

Прогремели взрывы, разорвав тьму и тишину, запылал пожар, осветив все вокруг зловещим светильником. Горят вагоны передней половины состава , горят штабели ящиков с боеприпасами, огонь бушует на соседнем пути, где стоит состав с горючим в цистернах. Началась беготня, и паника родилась в сердцах беспомощных больных.  Из нашего вагона, еще не горящего, попрыгали ходячие больные, убежали прочь от такого адского огня. Я – последний из лежащих на брезенте пополз к открытой двери вагона, опустил ноги вниз и, держась за выступ порога, упал мешком к рельсам, пополз в сторону от огня лесопосадки.

От горящих штабелей в разные стороны разлетаются и рвутся снаряды, свистят пули и осколки снарядов. Я одолел полосу метров десять , выполз на озимый посев, тороплюсь удалиться от места, разбрасывающего горячие искры, смерть  еще слишком близка. Ползли долго, как помню, я выдохся окончательно, остановился, начал руками разгребать землю, чтобы сделать себе лежбище пониже для защиты от разлетающихся смертоносным веером осколков и пуль. Кутаюсь в шинель чтобы согреться.

Через некоторое время начали взрываться цистерны, перегретые в пожарище. Столбы огня от взрыва взметнулись до самых облаков. На станции море огня .Над ним красноватые облака пульсируют в жарком мареве. В одной позе, лежа на правом боку томился я до рассвета, до начала дня. Брички, нашли меня, погрузили в ящик из досок, повезли на другой край поселка. Медработники, пересчитав оставшихся в живых после бомбежки, покачали головами: недосчитались половину людей, погруженных в поезд накануне. Нам сказали, что в братских могилах хоронят погибших, обгоревших солдат и медработников. Врачи надели на меня гипсовый панцирь сроком на два месяца, поэтому я увеличился в массе, наверное с полпуда.

Меня выписали из госпиталя и отправили домой.

Победа!

Наконец пришел долгожданный День Победы! Я находился в аэропорту, и тут все мы услышали важное сообщение о Победе. Великая радость преобразила лица работников аэропорта. Начались объятия, суматоха, смех и слезы. Мне и Григорию Гурьянову , тоже радисту, приказали стрелять из ракетниц. Устроили иллюминацию, на крутой берег Тобола принесли два ящика разноцветных патронов к ракетницам и пуляли в майское небо разноцветными «звездами» пока эти патроны не кончились. Руки заболели от такой пальбы.

В аэропорт идут и бегут люди с окрестностей – все хотят побольше узнать подробностей о Победе. Собрался стихийный митинг. Много говорилось слов радости, славили нашу Советскую Армию, вождя народов и вдохновителя всех наших побед товарища Сталина. Плакали матери и вдовы, потерявшие близких на войне, плакали и от радости молодые и старые. В Медянках о Победе узнали в средине дня…